Шаповалов В.А. К вопросу об использовании понятия «достоверность» в психологических исследованиях

Шаповалов В.А. К вопросу об использовании понятия «достоверность» в психологических исследованиях // Оцінка достовірності: наукові дослідження та практика : збірка статей / за заг. ред. В. О. Шаповалова. — К. : Освіта України, 2017. — 220 с. — (Серія: Бібліотека Колегії поліграфологів України).

За последние годы в Украине констатируется значительное увеличение количества психологических исследований, в том числе психофизиологических с применением полиграфа, в которых мы можем встретить упоминание понятия «достоверность». Это касается и психологических экспертиз, и разного рода частных исследований, цель которых, если упростить, – определить, говорил человек во время собеседования, опроса, допроса, тестирования и т. п. правду или нет. В настоящие время для достижения этой цели используются различные технические средства, такие как полиграф, EyeDetect[1], инфракрасная камера[2], а также психологические технологии, например, анализ сообщаемых сведений при помощи специализированных методик анализа речи и поведения. Однако в связи с использованием специалистами в своих заключениях понятия «достоверность» имеются некоторые неразрешенные проблемы. Следует отметить, что камнем преткновения для экспертов-психологов, полиграфологов и юристов является понятие «достоверность» при оценке показаний. Когда юристы и психологи начинают в дискуссиях обсуждать это понятие, складывается впечатление, что они говорят на совершенно разных языках.

Для наглядности рассмотрим некоторые исторические предпосылки, которые по всей видимости сыграли свою роль для возникновения вышеуказанной коллизии:

В 1895 г. Кеттелл провел эксперимент с памятью студентов, а затем предложил составить указатель степеней точности свидетельских показаний;

В журнале «Архив криминальной антропологии», основанном Г. Гроссом в 1898–1899 гг., был опубликован ряд статей о необходимости специального исследования свидетелей и проверки достоверности их показаний, в том числе с использованием возможностей судебно-психологической экспертизы;

В 1902 г. эксперименты по определению степени достоверности свидетельских показаний производил немецкий психолог В. Штерн[3]. Итоги своего исследования В. Штерн доложил на заседании Берлинского психологического общества, и в Европе они вызвали большой интерес в юридических кругах. Сторонниками В. Штерна в России стали профессор Петербургского университета О. Б. Гольдовский и профессора Казанского университета А. В. Завадский и И. Елистратов. В свет вышел их совместный труд под названием «О влиянии вопросов без внушения на достоверность свидетельских показаний» (1905)[4].

В России в 1905 г. вышел сборник «Проблемы психологии. Ложь и свидетельские показания». Над вопросами психологии свидетельских показаний работали М. М. Хомяков, М. П. Бухвалова, А. Н. Берштейн, Е. М. Кулишер и др.

В прениях по докладу О. Гольдовского «О психологии свидетельских показаний»[5] на заседании уголовного отделения юридического общества Петербургского университета А. Ф. Кони выступил резко против выводов В. Штерна и О. Гольдовского.

Именно труды В. Штерна по психологии свидетельских показаний стали объектом горячих научных дискуссий в России. А. Ф. Кони и И. Г. Щегловитов выступали с острыми критическими замечаниями. А. Ф. Кони был убежден, что введение в криминальном процессе психологической экспертизы для установления достоверности свидетельских показаний может подорвать принципы судопроизводства.

По всей видимости, развитие именно этой дискуссии во временной перспективе определило отношение к психологическим исследованиям достоверности показаний свидетелей сначала в России, а затем и в СССР. После Великой Октябрьской революции 1917 года наука в России, в отличие от стран Европы, пошла своим путем (не только в психологии и юриспруденции), что соответственно повлияло и на развитие науки и в других советских республиках. Это негативное отношение хорошо заметно в базовых учебниках по юридической психологии советского периода и безусловно внесло свой вклад в формирование мнений многих ученых советского и постсоветского периода.

В Европе направление психологической оценки достоверности показаний продолжало развиваться, что хорошо видно по публикациям 30-х, 50-х, 80-х, 90-х годов минувшего столетия. Особое признание судебная психологическая экспертиза достоверности свидетельских показаний получила во второй половине ХХ века в Западной Германии, Швеции и Польше. Достижения в этом направлении были отображены в трудах Ф. Арнтзена, А. Транкелла, У. Ундойча[6].

Спустя некоторое время, основываясь на результатах работы шведских и немецких ученых, М. Стеллер и Г. Кенкен составили перечень содержательных критериев и описали процедуру, которая получила название «оценка валидности утверждений», или ОВУ[7]. Основой этой методики является процедура под названием «Контент-анализ по установленным критериям» (CBSA). Главная цель этой методики – установить, достоверны ли показания детей, которые предположительно подвергались сексуальному насилию. Результаты исследования с применением ОВУ принимаются судами Германии, Нидерландов, США и Канады[8].

Также в зарубежных исследованиях встречается описание применения таких методик, как «Мониторинг реальности» (Reality Monitoring)[9], «Научный контент-анализ (SCAN)»[10], Модель многовариабельного анализа показаний взрослых свидетелей (Multivariable Adults’ Statements Assessment Model (MASAM))[11], однако среди украинских специалистов они мало известны.

В Европе и США, в отличие от стран бывшего соцлагеря, к использованию понятия «достоверность» (credibility assessment) относятся не так строго, в связи с чем мы можем его встретить в названии учреждений[12], книг[13], периодических изданий[14], статей и др.

Исследования относительно психологической оценки достоверности показаний проводились и в России в конце 90-х годов. О. Д. Ситковская и Л. П. Конышева подчеркивают, что речь идет именно о признаках, которые имеют психологическую природу, установление которых требует применения психологических знаний. Авторы отмечают, что «закон имеет в виду проведение экспертизы во всех случаях, когда решение того или иного вопроса требует применения специальных знаний. Учитывая это, уместной является аналогия с экспертным установлением психологических признаков, беспомощного состояния потерпевшей (способности понимать значение совершенных относительно нее действий и оказывать сопротивление), диагностики аффекта и др. В этих случаях установление самого беспомощного состояния, сильного душевного волнения – как оценочных категорий – принадлежит к компетенции правоохранительных органов, в то же время психолог устанавливает их психологический компонент. Поэтому в случаях проведения исследования показаний, психолог может предъявить доказательства «за» или «против» их психологической достоверности, которые, как и любой другой вывод эксперта, подлежат оценке и проверке следствием и судом. Речь не идет о подмене деятельности суда в оценке достоверности показаний. Эксперт-психолог может делать заключение относительно психологической стороны достоверности, то есть по вопросам, связанным с психическими процессами и явлениями»[15].

В период с 2015 по 2017 гг., в той же России, вышла целая серия публикаций, посвященных судебной экспертизе по выявлению психологических признаков достоверности / недостоверности информации по видеозаписям следственных действий[16]. Часть из этих публикаций получили сильную критику российским научным сообществом в 2016 году, которая нашла отражение в информационном письме под названием «О неправомерности определения достоверности показаний путем судебной экспертизы»[17], которое было подготовлено учеными таких учреждений, как: Центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции РФ, Министерство здравоохранения РФ, Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В. П. Сербского и др. Следует отметить, что риторика и аргументы, изложенные в этом письме, остались фактически такими же, как в начале ХХ столетия, и в очередной раз утверждают о недопустимости подмены экспертом-психологом полномочий деятельности суда. В том числе следует упомянуть, что если применить некоторые положения, изложенные в этом письме, о научной необоснованности психологической экспертизы по выявлению признаков достоверности / недостоверности информации, к другим видам традиционной психологической экспертизы, то может оказаться, что и их использование также является научно не обоснованным.

В Украине, понятие «достоверность» используется автором данной статьи в названии методики[18], специально разработанной для психологической оценки достоверности показаний по видеозаписям следственных действий, также «достоверность» встречается в заключениях по результатам тестирования с применением полиграфа у некоторых частных полиграфологов.

В продолжение развития темы рассмотрим, в чем именно заключается разница в понимании психологами-практиками и юристам понятия «достоверность». Начнем с общефилософского определения из популярного источника. ДОСТОВЕРНОСТЬ – это обоснованность, доказательность, бесспорность тех или иных элементов научного и обыденного знания. Достоверность суждений и теорий обеспечивается эмпирическим подтверждением, экспериментальными данными, общественной практикой. В субъективном плане, достоверность является формой осознания истины человеком[19].

В юридической литературе понятие «достоверность», как правило, упоминается относительно доказательств, а именно – достоверность доказательств означает, что они правильно, адекватно отражают материальные и нематериальные следы события, которое исследуется, то есть соответствие их действительности. Л. М. Лобойко в учебном пособии «Криминальный процесс» делает акцент, что «под достоверностью в уголовном процессе понимают совсем не ту достоверность, что имеется в виду в точных науках, и не «истинность», а так называемую практическую достоверность, которой подавляющее большинство людей, находящееся в здравом уме, удовлетворяется в наиболее ответственных ситуациях повседневной жизни»[20].

В своей книге «Анализ и оценка признаний свидетелей» (2016) профессор Селезийского университета (Польша) Братош Войчеховски дает следующее определение достоверности с юридической точки зрения: «это определенная органом производства, на основе анализа собранного доказательного материала, вероятность того, что накопленные в ходе процесса показания отражают реальность». Также он отмечает, что достоверность – это «…субъективная убежденность процессуального органа, на основе анализа собранного доказательного материала в ходе работы (досудебного и судебного следствия)»[21].

Психологическая оценка достоверности показаний в рамках проведения судебной психологической экспертизы или других видов исследований ни в коем случае не должна и не может подменять оценку показаний (доказательств) органами досудебного и судебного следствия, потому как в последнем случае речь идет о юридической оценке достоверности. Психолог в свою очередь строит экспертное мнение относительно достоверности показаний (соответствия их действительности) на основе специальных научных знаний о закономерностях функционирования психики и организма (восприятие, память, мышление, внимание, речь, поведение, и т. п.). Хочу подчеркнуть, что психолог строит экспертную гипотезу относительно достоверности показаний в рамках психологического (психофизиологического) исследования, и рассуждает о ней с точки зрения науки, а не юридической оценки.

На основе психологического анализа показаний и поведения подэкспертного, регистрации комплекса психологических признаков, психолог может прийти к заключению, «что подэкспертный владеет пространственными, статическими, динамическими и временными характеристиками расследуемого события, что согласно имеющимся эмпирическим данным, характерно для лиц, которые при изложении показаний опирались на комплекс ощущений и знания, зафиксированные в их памяти и сформированные непосредственно в момент события (преступления)». Именно психологическое исследование и эмпирические данные позволяют психологу сформировать экспертную гипотезу (субъективную убежденность), что показания достоверны (соответствуют объективной действительности) с психологической точки зрения.

Обобщая вышеизложенное, достоверность – это общефилософское понятие и является частью и достоянием понятийного аппарата всех наук, построенных на научном способе познания. Понятие достоверности можно встретить в философии, математике, физике, в том числе психологии и психодиагностике, и во многих других отраслях научного знания. Никто и ничто не может помешать ученым использовать понятие «достоверность» в своих исследованиях и построении теорий, потому как это понятие не может принадлежать только юридическим наукам и исключать его использование только в этих направлениях.

Надеюсь, в этом коротком обзоре мне удалось провести черту между пониманием достоверности с юридической точки зрения и научного подхода, основанного на специальных познаниях в сфере психологии и психофизиологии. Я не рассчитываю на то, что данная статья расставит все точки над «і» в возникшей коллизии, однако надеюсь, что она позволит психологам и юристам в новом ракурсе посмотреть на имеющуюся проблему в понятийном аппарате и продолжить поиск путей достижения консенсуса.

[1] EyeDetect – технология оценки достоверности сообщаемых сведений с помощью измерения физиологических реакций глаз при наблюдении за стимулом

[2] Инфракрасная камера – технология оценки достоверности сообщаемых сведений на основе измерения динамики изменения температуры лица.

[3] Штерн В. Психология свидетельского показания // Вестник права. – СПб., 1902. – Кн. II. – С. ПО.

[4] Завадский А. В., Елистратов А. И. О влиянии вопросов без внушения на достоверность свидетельского показания. – Казань, 1905.

[5] Гольдовский О. Б. О психологии свидетельских показаний (доклад на заседании уголовного отделения юридического общества СПб университета 20 марта 1904 г.) // Вестник права. – 1904. – № 6. – С. 189.

[6] Фрай О. Ложь. Три способа выявления. Как читать мысли лжеца. Как обмануть детектор лжи / О. Фрай. — СПб. : Прайм-Еврознак, 2006. — 284 с.

[7] Steller M., Köhnken G. Criteria-based statement analysis. U: Raskin, D.C. (ur.) Psychological methods in criminal investigation and evidence. — New York : Springer Publishing Company, 1989. — Р. 217—245.

[8] Фрай О. Ложь. Три способа выявления. Как читать мысли лжеца. Как обмануть детектор лжи / О. Фрай. — СПб. : Прайм-Еврознак, 2006. — 284 с.

[9] Johnson M. K., Raye C. L. Reality monitoring / M. K. Johnson, C. L. Raye // Psychological Review — 1981. — Vol. 88. — No. 1. — P. 67—85.

[10] Sapir A. Scientific Content Analysis (SCAN) / A. Sapir. — Phoenix, Arizona : Laboratory of Scientific Interrogation, 1987.

[11] Wojciechowski В. W. Analiza i ocena zeznań świadków. Sopot 2016.

[12] «Национальный центр оценки достоверности информации» (National Center for Credibility Assessment (NCCA)) – головная структура в области разработки методологии применения полиграфа в государственных учреждениях США, а также подготовки и повышения квалификации американских федеральных полиграфологов.

[13] David Raskin, Charles Honts, John Kircher. Credibility Assessment. Scientific Research and Applications.

[14] Рецензируемый журнал Американской Ассоциации Полиграфологов «Polygraph & Forensic Credibility Assessment: A Journal of Science and Field Practice», а также «The Journal of Credibility Assessment and Witness Psychology».

[15] Ситковская О. Д., Конышева Л. П. Психологическая экспертиза несовершеннолетних в уголовном процессе : научно-методическое пособие / О. Д. Ситковская, Л. П. Конышева. — М., 2001. — 72 с.

[16] Техники оценки достоверности информации на основе анализа вербальной коммуникации : Методические рекомендации – М. : Факультет судебных экспертиз МАИЛ, 2015. – 130 с.

Енгалычев В.Ф., Кравцова Г.К., Холопова Е.Н. Судебная психологическая экспертиза по выявлению признаков достоверности/недостоверности информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства (по видеозаписям следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий): монография. – М. : Юрлитинформ, 2016. – 328 с.

Кадыров Р. В., Калита В. В. Судебная экспертиза по выявлению психологических признаков достоверности/недостоверности информации по видеозаписям следственных действий: методические рекомендации. – Ульяновск : Зебра, 2017. – 74 с.

Методика выявления психологических признаков достоверности/недостоверности информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства (по видеозаписям следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий) : научно-практическое пособие / А. М. Багмет, А. Н. Гусев, В. Ф. Енгалычев, Г. К. Кравцова, В. И. Седин, Е. Н. Холопова. – М.: ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им. А. И. Бурназяна ФМБА России, Академия СК России, 2017. – 130 с.

[17] Информационное письмо «О неправомерности определения достоверности показаний путем судебной экспертизы» [Текст] / С. А. Смирнова, Е. В. Макушкин, А. Я. Аснис и др. // Теория и практика судебной экспертизы. – 2016. – № 3. – С. 64–73.

[18] «Методика психологической оценки достоверности показаний в юридической практике». С полным описанием методики можно ознакомится в следующем издании: Шаповалов В. А. Методы психологической оценки достоверности сообщаемой информации : методическое пособие / В. А. Шаповалов. — Киев : Освита Украины, 2016. — 168 с.

[19] Энциклопедия эпистемологии и философии науки. – М. : «Канон+», РООИ «Реабилитация». И. Т. Касавин. 2009. – 1248 с.

[20] Лобойко Л. М. Кримінальний процес : навч. посібник / Л. М. Лобойко. — К. : Істина, 2014. — 366 с.

[21] Wojciechowski В. W. Analiza i ocena zeznań świadków. – Sopot, 2016.